Если верно, что авторская песня — суть отзвук глубочайшего душевного порыва, средоточие истинных, непридуманных человеческих переживаний, облекаемых в зримые образы, то, несомненно, песня фронтовая — это авторская песня в квадрате. Ибо рождает эту песню душа потрясенная, погруженная в хаос войны, душа, достигшая пределов катарсиса. Такая песня, как правило, самодеятельна по сути своей и почти никогда не бывает поэтическим или музыкальным шедевром, но, за редким исключением, она несет на себе абсолютный психоэмоциональный отпечаток авторской личности.

У фронтовой песни богатая история, берущая начало, кажется, от боевых запевов и тризновых плачей древнерусских дружинников. Войны каждого столетия рождали свой батальный фольклор, на многие десятилетия, а порой и столетия переживавший своих создателей. Тем не менее большинство фронтовых песен существовало лишь краткий миг, пределом которого становились скорбные даты смерти их авторов. И это, как ни парадоксально, тоже свидетельство жанровой принадлежности — предельно личностная, авторская песня.

Странная Афганская война 1979 -1989 годов стала колоссальным потрясением в жизни целого поколения мальчишек и молодых мужчин. И дело не только, и даже не столько в цифрах потерь (они — капля в море бедствий XX века), сколько в абсолютной чуждости военного промысла той мирной жизни, которой это поколение было взращено. Вырванные из нее и вновь в нее брошенные после 1,5-2 лет мясорубки, они пережили (а многие и не пережили-то) настоящий шок, вначале — от непонятной войны, а затем — от еще более нелепого на ее фоне мира. Видимо, именно это обстоятельство и породило особый массив авторской песни, называемый "афганским".

Впрочем, все начиналось, как и в Великую Отечественную, — с солдатской самодеятельности, с небольшого баграмского ансамбля "Каскад", с более или менее удачных переделок известных в то время шлягеров ("По дорогам крутым..." на мелодию популярной "What can I do?"), старых фронтовых песен ("Бой гремел в окрестностях Кабула.." по мотивам "Баксанской"), бардовских хитов ("Мы выходим на рассвете.. "). Очень скоро эти песни разошлись не только по Афгану, их внимательно слушали, разучивали и распевали школьники и студенты в Союзе. Авторов этих песен никто не знал, иx приписывали "каскадерам", хотя многие из них были сочинены ныне известными "патриархами" афганской песни В. Верстаковым, Ю. Кирсановым, И. Морозовым.

В начале 80-х годов эти песни прочно укрепились в репертуарах дворовых компаний и студотрядов, не говоря уже о боевых экипажах, взводах разведки и охранения, всех, кто ходил в колоннах и рейдах, сидел в засадах и "на точках", прочесывал "зеленки" и ущелья "там" за мостами Кушки и Термеза. Чуть позже, с середины 80-х годов, большую популярность получил цикл "афганских" песен Александра Розенбаума — одного из немногих профессионалов бардовского движения. И хотя сам Александр Яковлевич не воевал, его многократные приезды с концертам на боевые позиции позволяют относиться к нему как непосредственному участнику событий.

Розенбаумовская ритмика и жесткость стиха как нельзя более соответствовали реалиям той войны, что на фоне ее тотального замалчивания обеспечило успех этим песням. Повторилась история "военных" песен Владимира Высоцкого, умело и прочувствованно выразивших то, чем жили фронтовики Великой Отечественной.

И все же основной массив "афганской" авторской песни создавался несколько позже. Подходила к концу военная кампания, советские войска покидали Афганистан, возвращались домой уцелевшие "старые мальчики". Именно тогда, во второй половине 80-х, им пришлось пережить второй шок — потрясение от встречи с миром, мало знавшим о "той" войне и еще менее ею озабоченным. Это было совсем по Слуцкому "Когда мы вернулись с войны, я понял, что мы не нужны..." И если ветеранов Великой Отечественной в первые послевоенные годы согревал могучий жар выстраданной победы, то полустыдливую "афганскую" тоску заглушали кто чем мог. В дело шли водка и наркотики, психушки, тюрьмы. Помогали лишь друзья, общая светлая память и песни. Песни, которые писались для боевых товарищей и в память о погибших, а исполнялись для широкого круга слушателей по принципу "чтобы знали, чтобы помнили". Это превратилось в своеобразную традицию, и, кажется, что "афганский" жанр не умрет и не прекратится, покуда не будет написано по песне на каждую "боевую потерю" в той войне. На самом деле он подпитывается той дружбой и взаимовыручкой, которые есть между "афганцами", которые вызвали к жизни разнообразные "братства" и "союзы", которые и востребуют эти песни.

Более 10 лет прошло с момента, когда "последний советский солдат покинул Афганистан", а жанр живет и, более того, развивается. Сегодня в странах СНГ существует несколько десятков самодеятельных и профессиональных коллективов, работающих, преимущественно, в этом жанре. Наряду с легендарным "Каскадом", одно из детищ которого — крымский ансамбль "Память" (рук. — Павел Кравчук), и луганской группой "Шурави" (рук. — Сергей Захаров) особый интерес представляет киевская группа "Аист" (Леонид Мухин, Юрий Детков), с 1989 г. активно концертирующая в Украине и за ее пределами. В репертуаре группы — старые "афганские" хиты ("Каскад", Ю. Кирсанов, А. Розенбаум), песни последних лет (Л. Мухин, А. Балев, В. Мазур, Ю. Шкитун, Т. Бобровский). Время от времени группа подключает к своим выступлениям и других самодеятельных авторов, живущих в Украине (В. Кукоба, А. Почерняев, С. Копытов, Т. Бобровский).

Важно отметить, что в развитии жанра активное участие принимают молодые ребята, не бывавшие "там", — Александр Балев, Юрий Детков, Сергей Мороз. Так что "афганская" авторская песня продолжает боевой путь, взывая к памяти тех, кто выжил в той войне, и тех, кто ничего о ней не знал, но должен знать как о скорбном уроке отечественной и мировой истории.