В старой песенке поется:
После нас на этом свете
Пара факсов остается
И страничка в интернете...
      (Виталий Калашников)
Главная | Даты | Персоналии | Коллективы | Концерты | Фестивали | Текстовый архив | Дискография
Печатный двор | Фотоархив | Живой журнал | Гостевая книга | Книга памяти
 Поиск на bards.ru:   ЯndexЯndex     
www.bards.ru / Вернуться в "Печатный двор"

22.02.2015
Материал относится к разделам:
  - Персоналии (интервью, статьи об авторах, исполнителях, адептах АП)

Персоналии:
  - Арефьева Ольга Викторовна
  - Щербаков Михаил Константинович
  - Ь Ь
Авторы: 
Янушкевич М.А.

Источник:
Янушкевич, М.А. Проблема изучения античных реминисценций в русской бард-рок-поэзии / М.А. Янушкевич // Гуманитарий. – Томск, 2003. – № 2.
 

Проблема изучения античных реминисценций в русской бард-рок-поэзии

Феномен под названием "рок-поэзия" – очень мало исследованная область русской словесной культуры; главной причиной такой ситуации, думается, можно считать маргинальный характер этого явления по отношению к литературному мейнстриму (если использовать термины той же рок-культуры), то есть основному течению литературного процесса: рок-тексты занимают промежуточное положение между собственно поэзией и словесным сопровождением музыки, вербальным обеспечением ритма. Однако здесь сразу же можно квалифицировать маргинальность рок-поэзии как то ее свойство, которое делает изучение этой области словесной культуры продуктивным, так как именно пограничные либо периферийные тексты в более эксплицированном виде демонстрируют различные формо— и смыслообразующие механизмы творчества, вскрывают глубинные закономерности художественного мышления и принципы построения литературной картины мира.

Так, например, именно исследование маргинальных текстов (философский диалог, симпосион, диатриба, мениппея – сочетание поэзии и прозы) позволило М.М. Бахтину создать теорию литературной карнавализации и на ее основе подобрать ключ к интерпретации таких загадочных явлений произведений культуры, как "Гаргантюа и Пантагрюэль" Ф. Рабле и романы Ф. М. Достоевского. Изучение пародии – тоже маргинального по самой своей установке явления в литературе (причем уточним, маргинального не в значении пограничности, а в первичном значении "вытесненности на поля", взгляда со стороны, альтернативной картины мира) – позволило О.М. Фрейденберг реконструировать основы архаического сознания и творческого мышления как его разновидности, выявить принципиальные схемы сюжето— и жанропорождения в античной литературе.

Проблема же наличия в реализации традиций античности в рок-культуре, насколько нам известно, вообще не сформулирована как таковая: во-первых, само изучение античных рецепций в текстах той или иной национальной литературы – это сложная научная задача (хотя в последнее время наблюдается активизация работы в этом направлении), поскольку исследователь, взявшийся за ее решение, в идеале должен быть специалистом в двух областях – классической филологии и данной конкретной литературы; во-вторых, что касается собственно рок-поэзии, на первый взгляд может показаться, что она в принципе не предоставляет материала для постановки подобного рода проблемы в силу того, что эта область искусства подчеркнуто ориентирована на современность, в каком-то смысле включена в сферу массовой культуры, апеллирует к молодой аудитории, телеологически устремлена к самовыражению, то есть если и предполагает культурные аллюзии и стилизацию, то – в случае русского рока – с направленностью на русский же фольклор или некие зарубежные образцы, причем ближайшие по времени, что обусловлено англо-американским генезисом явления.

Конечно, к проблеме можно было бы подойти не в контактно-реминисцентном, а в типологическом аспекте, то есть не пытаться найти в рок-текстах прямых отсылок к античности, а анализировать саму природу феномена рок-музыки и рок-поэзии. Позволим себе высказать предположение, что рок-культура для современного этапа бытования искусства — это некий аналог деятельности аэдов в древней Греции: концептуальное и субъективное ядро рока – автор, создающий поэтический текст, но предназначенный для исполнения под музыку, что он лично и осуществляет. Необходимо уточнить, описанная ипостась рок-культуры характерна опять же больше для русского, чем для зарубежного рока, являясь, повторим, культурным заимствованием, на русской почве рок накладывается на сложившуюся к 60-м годам национальную традицию бардовской песни (заметим, кстати, что само наименование "бард", пришедшее из скандинаво-кельтской культуры, семантически адекватно понятию "аэд").

Кроме того, именно в рок-поэзии и рок-музыке сейчас наиболее ярким и явным образом проявляется архаическая природа искусства как разновидности ритуала, как некоего сакрально-магического действа, ориентированного на изменение реальности (правда, если для античности ритуал был средством преобразования хаоса в космос, то современной рок-культуре присущи как коструктивные, так и деструктивные тенденции). И, как следствие этого тезиса, очевидно, что картина мира рока абсолютно мифологична, принципиально направлена на создание мифа, его парадигмозирование и приспособление действительности к этой схеме. Хотя, по замечанию В.П. Руднева, "художественный текст XX в. сам начинает уподобляться мифу по своей структуре. Основными чертами этой структуры являются циклическое время, игра на стыке между иллюзией и реальностью, уподобление языка художественного текста мифологическому предъязыку с его "многозначительным косноязычием" [Неомифологическое сознание // Руднев В.П. Энциклопедический словарь культуры XX века. М., 2001. С. 270], то есть процесс неомифологизации захватывает всю литературу, тем более тексты, написанные в рамках основного художественного метода современной литературы – постмодернизма, но представляется, что рок-культура дает особенно репрезентативную модель мифоритуального сознания, тотальной метафоризации дискурса и возвращения к архаическим механизмам творческого смыслопорождения. Например: "Быкалай Оптоед совсем не знал молодежь, // Но он побрил лицо лифтом, он вышел в январь, // Он сосал бирюзу и ел кусками янтарь, // Океан пел, как лошадь, глядящая в зубы коню. // Он сжег офис Лук-Ойл вместе с бензоколонкой // Без причин, просто так, их уваженья к огню" (Б. Гребенщиков, "Нога Судьбы").

Однако даже поверхностное рассмотрение русской рок-поэзии показывает, что существует вполне достаточный и представляющий несомненный исследовательский интерес материал именно для контактно-реминисцентного аспекта анализа реализации античной традиции в этой области словесного искусства.

В основном античные реминисценции характерны для такого ответвления русского рока, как бард-рок. Выше упоминалось о "бардовском субстрате" как фундаменте национального извода рок-культуры; необходимо отграничить от этого понятие "бард-рок": таким жанровым определением мы называем направление русской рок-культуры, для которого по-прежнему принципиальна фигура "поэта с гитарой", свойственно особое внимание к тексту, его литературному качеству и ценности, следовательно большая, нежели в классическом роке, культурологичность (часто программная, подчеркнутая). Симптоматично то, что многие авторы этого направления имеют филологическое образование (Анна "Умка" Герасимова – кандидат филологических наук, специалист по Д. Хармсу, Михаил Щербаков, Диана Арбенина – группа "Ночные Снайперы"); интересно и своеобразное жанровое определение, данное тому, что мы подразумеваем под понятием бард-рока, последним из названных авторов: "эстетствующий панк, или поющая интеллигенция". Однако факт максимальной концентрации античных аллюзий в текстах бард-рока не обозначает отсутствие таковых в прочих жанровых разновидностях русского рока: античные имена, реалии мотивы, образы, сюжеты ремимнисцируются в творчестве А. Васильева ("Сплин"), М. Покровского ("Ногу свело"), Найка Борзова, С. Михалка ("Ляпис Трубецкой"), Земфиры и т. д.

В качестве опыта первичной обработки материала предложим классификацию видов античных реминисценций в рок-поэзии, в частности, в бард-роке, с необходимыми комментариями и классификацию функций античного субстрата в анализируемой области словесного творчества. Материалом для исследования послужили тексты следующих авторов: Б. Гребенщиков, А. Гуницкий, М. Щербаков, Д. Арбенина и С. Сурганова ("Ночные Снайперы"), О. Арефьева, М. Покровский ("Ногу Свело"), Найк Борзов, С. Михалок ("Ляпис Трубецкой"), Земфира, А. Васильев ("Сплин"), П. Кашин, С. Калугин.

Разновидности античных реминисценций:

1. Упоминание имен античных исторических и мифологических персонажей, античных реалий.

М. Щербаков: "Но вот и опять слез наших ветер не вытер,// Мы побеждены, мой одинокий трубач, // Ты ж невозмутим, ты горделив, как Юпитер, // Что тешит тебя в этом дыму неудач?", "В декоративный плющ чугун витой вплетен, // На вековой скамье в восьми томах Платон, <...>Платон нейдет на ум, рука дрожит в руке. // Warum, pourquoi, per ke? <...>В свой срок поймешь и ты, // Что вплетена, как я , //В милетский гомон ос, в спартанский звон меча", "Покидая знакомый берег, отрешенно гляжу на взморье, // Возвращаясь на пепелище, созерцаю рубеж времен, // Ни о прошлом, ни о грядущем не рассказывает безмолвье, // Черепки отгремевших пиршеств, парафиновый Парфенон", "На помощь к нам спешат иных времен агенты, // От медленного Тибра до могучей Трои, // Над нами бесконечные летят легенды, // Пред нами незабвенные идут герои", "Так, вероятно, греческий чудак, // Силач Атлант, прикинувшись бессонным, // Стоит и спит под небом невесомым // И напрягает мышцы просто так".

Б. Гребенщиков: "Ты лежишь в своей ванной, // Как среднее между Маратом и Архимедом", "Вот идет Орфей-Пифагор, // Вот идет Орфей-Пифагор, // Вместе с Еврипидом из-за леса, из-за гор", "У каждого в сердце разбитый Гектор один".

А. Гуницкий: "У императора Нерона // В гостиной жили два барона, // И каждый был без языка, // Что делать, жизнь нелегка. У императора в гостиной // Изрядно отдавало псиной // При чем здесь пес – оставь вопрос, // Лети к восходу альбатрос", "Сожми в объятиях меня , // Как гладиатор птицу губит, // Как экскаватор землю любит, // Мой муравей", "Пой, пой, лира, // О глупостях древнего мира, // О бешеном члене сатира // И тщете его ремесла".

Н. Борзов: "Впилась занозой в сердце мое стрела купидона".

С. Михалок: "Знай, что любовь, с ней рядом Амур крыльями машет".

Д. Арбенина: "Здесь у птиц парализует крылья, // И Икару не к чему стремиться, // Новый год приходит годом старым, // Ничего не может измениться", "Золото плавят – руно получается, // Но не кончается, не обнаружится, // Зелень материи, // Бабочкой брови, // И мы кончаемся, мы образуемся", "Я не знаю, как будет, но мне повезло, // Я чувствую руку его на плече, // Отмываю слезами золотое руно, // Он прощает меня".

Земфира: "В руки твои умру, // В руки твои опять, // Недолетевший Икар".

А. Васильев: "Странные игры ведет со мной Терпсихора – // Все время танцует передо мной абсолютно голой <...> Это либидо знает любая аспирантка филфака".

П. Кашин: Нарцисс, Феникс и т. д.

2. Цитаты и реминисценции сюжетов античной мифологии и литературы. Мы выделяем здесь три разновидности реминисцирования:

1) Пограничное положение между первой и второй группами занимают перифрастические, без называния имени, указания на того или иного мифологического персонажа. Например, у Б. Гребенщикова: "Ты держишь небо столько лет, // Но как легко твоим плечам, // Твои орлы всегда зорки, // Пока едят с твоей руки"; у М. Покровского: "И голый мальчик пустит в вас, // Волшебную стрелу"; у Земфиры: "Мы пришьем друг другу крылья, // Я летаю, ты летаешь <...> Если бы из шелка нитки, // Может быть, и не достали <...> Будем штопать раны-крылья, // Поздравляю, долетели!". Функционально подобного рода античные аллюзии и заменяют простое называние имени персонажа, и содержат свернутый мифологический сюжет; более сложный случай – последний пример, когда миф о Дедале и Икаре как структурная схема организует весь сюжет песни, причем приведены строки каждого из трех куплетов, остальное же содержание текста не имеет никакого отношения к античности.

2) Собственно реминисценции: А. Васильев – миф об Эдипе: "Я глотнул воды, совсем охрип, // Я иду по коридору, мне навстречу царь Эдип, // У него нет глаз, на нем нет лица, // Он трахнул свою мать и завалил отца"; в последнем альбоме Б. Гребенщикова "Сестра Хаос" (название которого тоже можно рассматривать в контексте античной традиции) содержатся две отсылки к "Илиаде" – "Список кораблей никто не прочтет до конца, // Кому это нужно – увидеть там свои имена" ("Северный Цвет"); "У каждого в сердце // Разбитый Гектор один" ("Брат Никотин"); песня С. Калугина "Луна над Кармелем" содержит причудливое переплетение сюжета мифа о похищении Зевсом Ганимеда и христианской мифологемы Бога-Отца и Бога-Сына.

3) Осложненный и имеющий особую культурологическую нагрузку случай реминисценции – опосредованная цитата – характерен для постмодернистской установки на мерцание смыслов и часто встречается в текстах бард-рока:

Б. Гребенщиков: "Список кораблей никто не прочтет до конца, // Кому это нужно – увидеть там свои имена" через О. Мандельштама "Бессоница. Гомер. Тугие паруса. // Я список кораблей прочел до середины", "Вергилий живет на втором этаже" через Данте; в песне М. Щербакова с отсылающим к горацианской парадигме названием "Воздвиг я памятник" тема памятника пропускается через призму "Медного всадника" А.С. Пушкина, сказки "Красная шапочка" и поэмы Н.В. Гоголя "Мертвые души"; С. Сурганова в строчке "Уж лучше быть рыбой, способной пуститься // В море за кораблем" посредством прямой цитаты из И. Бродского апеллирует к "Энеиде" Вергилия (ср.: И. Бродский "Дидона и Эней": "а ее любовь // была лишь рыбой – может, и способной // пуститься в море вслед за кораблем // и, рассекая волны гибким телом, // возможно обогнать его ... но он – // он мысленно ступил уже на сушу").

3. Прямое введение в текст латыни, латинских пословиц либо перифрастическое указание на них: М. Покровский – terra incognita; Б. Гребенщиков: "Мне как-то странно быть любовником муз, // Стерилизованных в процессе войны" (перифраза пословицы "Inter arma tacent Musae"), "Гитара ерхой-лабадай" (замаскированное под звукоподражание упоминание авторов классического учебника латинского языка – В.Н. Ярхо и В.И. Лободы); Земфира: "латинские ноты"; М. Щербаков: в песне, лирический сюжет которой – размышления о выражении невыразимого (классическая тема русской поэзии), латынь подается как совершенный язык, не решающий заявленную проблемы ввиду ее неразрешимости, но хотя бы снимающий остроту конфликта между несовершенством языка и глубиной переживаний, необходимостью их экспликации: "Кто-то, неизвестно зачем, прибегает с этим к латыни: // Nomen? Sermo? Aestus? Auvum? Aurum? Oriens? // Malum? Scelus? Lutum? Luctus? Maeror? Odium? // Кое-что почитает за благо не трогать этого вовсе. // Carmen. Metus. Merum. Mustum. Reditus. Requies. // Lumen. Flamen. Caelum. Deus. Venia. Otium. <...> Кое-что ничего вообще под этим не разумеет".

4. Эпиграфы к текстам песн из произведений античных авторов: Д. Арбенина – "Дивная, все примечаешь ты" (Илиада, I, 561); М. Щербаков: "Они и люди дурные... и на дурных лошадях ездят" (Ксенофонт, "Киропедия").

5. Тексты, полностью ориентированные на античную традицию, создающие сжатый, концентрированный образ древнегреческой либо римской культурно-исторической реальности. Таковы песни М. Щербакова "Ad Leuconoen", основанная на ключевых мотивах горацианской философии, получившая название оды Горация I, II, в которой сформулировано знаменитое "Carpe diem", и частично имитирующая характерный именно для античного стихосложения размер – холиямб (нечетные стихи заканчиваются сочетанием ямбической и хореической стоп), и "Греция", включающая в лирический сюжет миф об аргонавтах.

Проведенный обзор материала далеко не охватывает все случаи и примеры реализации традиций античности в текстах русского бард-рока, но, как нам представляется, даже такое количество аллюзий и реминисценций наглядно демонстрирует существование античного субстрата в рок-поэзии, его субстанциальный, а не окказиональный характер и, соответственно, доказывает само наличие сформулированной нами исследовательской проблемы и необходимость ее решения как для более глубокого понимания собственно рок-поэзии, так и для создания более полной картины рецепции античности в русской литературе вообще и на современном ее этапе в частности.

Подведем итоги, пока тоже в качестве предварительной схемы, требующей расширения, уточнения и скорее даже являющейся намеченной стратегией углубленного анализа рассматриваемых текстов. Материал, собранный нами для исследования, позволяет выделить следующие функции античных имен, реалий, сюжетов, мотивов и образов в рецепции русской бард-рок поэзии:

1. Античные реминисценции как один из фрагментов абсурдистской мозаики – функция, характерная для эстетики постмодернизма (О. Арефьева, Б. Гребенщиков, А. Гуницкий, М. Покровский, М. Щербаков). Однако иногда внешне выдержанная поэтика галиматьи скрывает серьезный смысл и даже эзотерический смысл, и оказывается на деле неким шифром, разгадать который могут лишь немногие посвященные – и эта функциональная разновидность обусловлена как уже описанной выше ритуально-магической природой рок-искусства, так и культурологической насыщенностью, иногда даже эстетством бард-рока. Так, фрагмент из песни Б. Гребенщикова "Иван и Данило" – "Вот идет Орфей-Пифагор" при вдумчивом рассмотрении оказывается вполне концептуальным, если принять во внимание близость мистико-философских учений орфизма и пифагореизма и увлеченность философией Еврипида – "философа на сцене".

2. Античная традиция как субстанциально значимый элемент картины мира, важная или даже одна из доминирующих ее составляющих (М. Щербаков, Б. Гребенщиков).

3. Античные образы как средство придания тексту общекультурного колорита, иногда в ироническом аспекте (А. Васильев, Земфира, Д. Арбенина, М. Щербаков).

4. Античные реминисценции как культурный штамп, но наполняющийся личным авторским смеховым либо серьезным содержанием и таким образом "освеженный", получающий новую жизнь в контексте современной культуры (М. Щербаков, М. Покровский, Б. Гребенщиков, Н. Борзов, С. Михалок, Д. Арбенина, Земфира, А. Васильев).

В качестве примера последней рецептивной установки интересен текст песни Н. Борзова "Одна она", начинающийся с расхожего выражения "в сердце впилась стрела Купидона" и разворачивающийся удивительно сходно с античной лирической традицией метафоризации духовных терзаний через страдания физические (по определению В.Н. Ярхо): "Хочется вытащить и никогда не думать об этом. // Боль нестерпима и мне до сих пор была незнакома, // Солнце безжалостно выжгло глаза своим ярким светом. Нет больше места, где бы я мог зализывать раны, // Крылья разбиты и тело мое во власти гангрены,// Сил больше нет, нет сна, лишь страх постоянный, // Лишь голос твой в моей голове и белые стены". Подобная организация лирического сюжета и выбор выразительных средств заставляет вспомнить и фрагменты Архилоха (ср.: "От страсти обезжиневший, // Жалкий лежу я и волей,// Богов несказанные муки // Насквозь пронзают кости мне"), и "патографическую оду" Сапфо: "Лишь тебя увижу, уж я не в силах // Вымолвить слова. Но немеет тотчас язык, под кожей // Быстро легкий жар пробегает, смотрят, // Ничего не видя, глаза, в ушах же // Звон непрерывный. Потом жарким я обливаюсь, дрожью // Члены все охвачены, зеленее // Становлюсь травы и вот-вот, как будто // С жизнью прощусь я".

Итак, через наполнение образа-штампа юного бога любви Купидона личностным содержанием автор неожиданно смыкается с древнегреческой традицией изображения любовных мук и выходит к первичной метафорической оркестровке этой темы, что в очередной раз подтверждает глубокую архаичность основ мирообраза русской рок-поэзии и ее обращение к истокам европейского искусства через неомифологизм и ритуализацию творчества.

Что касается перспектив предпринятого исследования, то их, как нам видится, на данном этапе гораздо больше, чем выводов и научных результатов. Целью сегодняшнего доклада была постановка проблемы как таковой, обоснование ее права на существование, демонстрация материала и попытка его первичного структурирования и осмысления. Кроме необходимого углубления и расширения представленных в докладе рабочих схем, принципиальными видятся следующие вопросы:

1. Насколько специфична рецепция античности в русской рок-культуре по сравнению с русской классической поэзией и насколько бард-рок продолжает традиции русской лирики?

2. Существует ли столь же обширный и принципиальный античный субстрат в западных рок-текстах или это особенность именно русского рока как искусства, обращающего особое внимание на литературную и культурную ценность текста?

 

 

Перепечатано: "Гуманитарий" № 2, ноябрь 2003, Журнал филологического факультета ТГУ.

 

elcom-tele.com      Анализ сайта
 © bards.ru 1996-2024