[i]Кафедра психиатрии, психотерапии с курсом неврологии

ФПО Крымского медицинского университета[/i]

Сейчас о самодеятельной песне принято говорить в прошедшем времени, как о брошенном социальном заказе ушедшей эпохи. Утратив диссидентский пафос, она отошла в прошлое, как и поколение шестидесятников, ее авторов и носителей.

Так ли это? История жанра и его настоящее – многотысячные фестивали, новые молодежные клубы — позволяют думать, что бардовская песня – вещь более древняя и долговечная, чем та или иная форма общественной организации.

Но каким образом сочетание несовершенной поэзии, блеклого музыкального рисунка, слабых исполнительских данных вызывает восхищение и привязанность к этому жанру на долгие годы?

На наш взгляд, одним из возможных объяснений является мощный психотерапевтический эффект бардовской песни. На нем и хотелось бы подробнее остановиться в данной статье. Чуждость поэтическим и музыкальным шаблонам, конъюнктурности позволяет самодеятельной песне быть наиболее адекватным средством выражения переживаний и размышлений авторов. В этом жанре, как ни в каком другом, чувствуется фальшь. Многие тексты в психоаналитическом смысле являются проявлениями работы бессознательного в химически чистом виде, как в сновидениях, фантазиях и свободных ассоциациях.

[i]Мы на старенькую удочку твою фонарь подвесим

И большую рыбу будем у камней острогой бить.

Вера Матвеева

Я сама себе открыла.

Я сама себе шепчу:

Я вчера была бескрыла,

А сегодня — полечу...

Вероника Долина[/i]

Создание песен и их исполнение является средством аутотерапии авторов.

Однако это не объясняет популярность жанра среди исполнителей и слушателей. По-видимому, дело в том, что бардовская песня не может быть написана просто профессиональным поэтом или музыкантом. За ней обязательно должна стоять неординарная личность, носитель культуры, презентирующий в песне не только свои переживания, но и ценностные ориентиры. Несомненна общечеловеческая, гуманистическая направленность этих ценностей: дружба, взаимовыручка, любовь, примат духовного над материальным.

[i]Собирайтесь-ка, гости мои, на мое угощенье,

говорите мне прямо в лицо, кем пред вами слыву.

Царь небесный пошлет мне прощение за прегрешенья,

А иначе зачем на Земле этой вечной живу.

Булат Окуджава [/i]

Нередко песни содержат готовые формулы отреагирования переживаний.

[i]Когда мне невмочь пересилить беду,

когда подступает отчаянье,

я в синий троллейбус сажусь на ходу,

в последний, в случайный...

Булат Окуджава[/i]

В бардовской песне, возможно в силу несовершенства стиля или многосмысленности, всегда остается место для приращения индивидуального, глубоко личного смысла исполнителя и слушателя. Несовершенство мелодии оставляет возможность спеть по-своему, вложив свой ритм и тональность, и таким образом на чувственном уровне ассимилировать опыт и переживание автора.

Самодеятельная песня чаще исполняется в группе или группой, но всегда остается глубоко интимным, крайне частным, исключающим всех остальных, диалогом между автором и исполнителем, автором и слушателем. В этом диалоге, соприкасаясь с текстом и музыкой, человек начинает лучше понимать себя, свои переживания, становится осознаннее, обретает силы и оптимизм для действия, поскольку, в большинстве своем минорные, бардовские песни глубоко оптимистичны по духу.

[i]Наполним музыкой сердца!

Устроим праздники из буден.

Своих мучителей забудем,

Вот сквер — пройдемся ж до конца.

Юрий Визбор[/i]

На наш взгляд, песни бардов созвучны гуманистическим концепциям К.Роджерса и А.Маслоу. Они являются катализатором самосознания, способствуют преодолению шаблонов, установленных обществом, и реализации своих, глубоко индивидуальных способностей.

Самодеятельная песня в устах психотерапевта превращается в притчу или терапевтическую метафору. Отточенный Н. Пезешкианом, прием обретает дополнительную силу за счет ритмического и музыкального сопровождения.

Песня может служить отправной точкой для обсуждения проблем пациента, паузой в беседе или иллюстрацией идей, высказываемых психотерапевтом.

Если пациент знаком с культурой самодеятельной песни, его любимый репертуар может указать на существующие психологические и невротические проблемы.

В ряде случаев нами применялось психотерапевтическое взаимодействие в форме песенного диалога. Этот прием был успешно использован в лечении невротической депрессии экзистенциального толка. Начавшись как песенная дуэль, в ходе которой пациент отстаивал свое право на бездеятельность и депрессивное видение мира, спустя несколько часов работа закончилась внезапным осознанием существующих проблем, бурной эмоциональной разрядкой и последующим поиском конструктивных путей выхода из жизненного кризиса.

Примечательно, что эта перемена произошла, когда пациент неожиданно для себя вспомнил и запел строчки Александра Кушнера:

[i]Времена не выбирают.

В них живут и умирают.

Большей пошлости на свете

Нет, чем клянчить и пенять,

Будто можно те на эти,

Как на рынке, поменять.

Музыка Сергея Никитина[/i]

Большое значение может иметь бардовская песня в групповой психотерапии. На протяжении 12 лет мы имели возможность наблюдать изнутри процессы, происходившие в группе исполнителей самодеятельной песни. Все это время сохранялось постоянное ядро группы. Вначале это сообщество входило в клуб самодеятельной песни, но затем стало обособленным и более замкнутым. Песенный репертуар формировался на протяжении 7 лет, а затем стал неизменным, насчитывая около 40 постоянно исполняемых песен. С каждым годом число новых песен постоянно снижалось, как и число новых людей, допускавшихся в группу. Появляющиеся новые песни слушались в магнитофонных записях, обсуждались, но не разучивались и не исполнялись. Лидерство в группе сохранялось за одним человеком. Однако постоянное перемещение гитары по кругу делало его едва уловимым.

У каждой песни имеется основной исполнитель и один-два дублера. Другие члены группы могли не знать полностью слов, но были инициаторами исполнения. Основной исполнитель ревностно относился к "конкурентам", а другой член группы мог исполнить песню только в его отсутствие с общего согласия. В то же время песни, вернее, негласные права на их исполнение, передоверялись или обменивались. Значимость человека в группе определялась числом песен, для которых он являлся основным исполнителем.

Наиболее типичным поведением исполнителя являлось следующее: редкое мигание, расфокусированный взгляд (в себя), обращенный вверх или блуждающий, закрывание глаз. Мимика достаточно живая, динамичная, отражающая содержание песни, музыкальные интонации. Игра на гитаре автоматизированная, не требующая зрительного контроля за движением рук. Тело статично или раскачивается в такт песенному ритму, возможны притопывания ногой, кивки головой. Диссоциация взгляда с мимикой и движениями туловища создает ощущение двойного диалога – с самим собой и со слушателями. Нередко исполнение нескольких песен подряд, часто в неожиданной последовательности, определяющейся ассоциациями исполнителя. Слушатели расположены в едином кругу, сидят, а иногда и лежат в свободных позах. Часть лиц обращена к исполнителю, окрашивается отблесками его эмоций. Другие – с блуждающим, отрешенным взглядом, застывшей полуулыбкой, иногда едва слышно повторяют слова песни. Внезапно песня подхватывается, импровизируется многоголосье, распевка по фразам, что в последующем закрепляется как обязательный элемент исполнения. "Группа подпевки" исполняет свою партию и вновь возвращается к релаксации и внешней отрешенности. Последовательность исполнения каждый раз новая. Гитара и право исполнения передается по чьей-либо просьбе или предыдущим исполнителем. Чем дольше длится этот "марафон", тем более ранние песни предлагаются к исполнению. Продолжительность действа от 2 до 10-12 часов.

Характерна постепенная синхронизация дыхания участников, утрата представлений о времени, нарастание статичности поз и мимики. По окончании пения участники отмечают отсутствие усталости, хорошее настроение, ощущение внутреннего комфорта, исчезновение головной боли. Информация о продолжительности пения вызывает удивленные возгласы.

Частота таких встреч колеблется от 1 до 3 в месяц. Группа собирается по формальным поводам — дни рождения, праздники, но часто и по призыву "поддержать братка", которому сейчас плохо. В этих случаях продолжительность пения прямо пропорциональна тяжести состояния "поддерживаемого".

Таким образом, объединение любителей самодеятельной песни изначально содержит терапевтические элементы. При длительном существовании таких объединений значительно возрастает степень ритуализации внутригрупповых взаимоотношений. Исполняемые песни приобретают дополнительные смыслы, становятся некими универсалиями, подобно мантрам или псалмам, и "канонизируются" данной группой. Их исполнение приводит к возникновению трансовых состояний у членов группы, характеризующихся определенной мимикой, позой релаксации, замедлением и синхронизацией дыхания, возрастным регрессом и утратой чувства времени. В последующем возникает улучшение настроения, чувство облегчения, комфорта. Не исключено усиление выработки эндогенных морфинов в процессе длительного пения.

В групповой психотерапии возможно использование бардовской песни для ускорения групповой динамики, повышения эффективности психотерапевтического процесса. Возможно формирование "песенных групп" как разновидности арттерапии, синтеза библио и музыкотерапии.

В заключении хочется предложить психотерапевтам брать в руки гитару не только в кругу друзей, но и в повседневной работе с пациентами, не смущаясь нетрадиционностью такого подхода.

1997 год.