Мой Гамлет
Владимир Бобриков
Во тьме веков печален Гамлет мой.
Он смотрит вдаль не на людей, а выше.
И потому вопрос его немой
К нам обращен, но мы его не слышим.
Нет. Всё не то. Молчание его
Сильнее слов, написанных Шекспиром.
Не вымолвит мой Гамлет ничего –
Как над могилой, он стоит над миром.
Опять не то. Есть рабство в языке,
В идеях, что в него вдолбили с детства.
Есть страх, что цель оправдывает средства,
Как средство взгляда - цель в дверном глазке.
Но видит он сквозь запертую дверь.
И зная, что у стен бывают уши,
Мой Гамлет говорит себе – не верь
Тому, кто жив, и слов его не слушай.
Здесь можно только мертвым доверять.
Они не изменяют убеждений.
Им после смерти нечего терять,
И потому он доверяет тени.
Порою тень, что промелькнёт в глазах
Случайно, как в безлюдном коридоре,
Важней того, что хочется в словах
Сказать при откровенном разговоре.
Усмешка, взгляд, перемещенье рук,
Как речи дар нас выдают порою.
И жест, случайно вырвавшийся вдруг,
Желанья наши выдаст с головою.
Но я отвлёкся. Гамлет молчалив.
И в тягость проницательность. Он знает,
Что так на берегу морском отлив
Одну лишь грязь и сырость обнажает.
И некуда уйти от этих мест,
И тяжело страны упадок видеть,
Куда ни глянь – Отечество окрест,
Которое устал он ненавидеть!
И надобно, чтоб не сойти с ума,
Прикинуться безумным и бездомным.
Когда поймешь, что Родина – тюрьма,
То принадлежность к ней весьма условна.
Офелия! И я тебя убил...
Мою гортань мне судорога сводит.
Я был бы трусом, если бы любил
Тебя,не видя все, что происходит
В моей стране.
... "Уснуть, забыться сном
В твоих объятьях – это ли не бегство?"
Мне не сбежать, мне помнить об одном:
Моя страна меня лишила детства.
Я помню ночи, не смыкая глаз,
Мы вслушивались в крики тех, кто живы.
А по утрам отпаивали нас
Полезным, как считалось,рыбьим жиром.
Мы просыпались здесь от шума битв,
Молились на отца державы нашей,
Чья тень приходит! А других молитв
Не знали мы, пока не стали старше.
Опять не то. Я сбился на себя.
А речь идёт о Гамлете, что молча
О времени утраченном скорбя,
Лишь с тенью разговаривает ночью.
А на Земле не лгут лишь мертвецы.
А если лгут, слова не убивают
Живых людей. Истории отцы
Деяния детей своих не знают.
Нет, всё не то! Есть мёртвые слова.
Они не ранят как слова живые.
Есть речь! И ей одной даны права
Нам наносить удары ножевые.
Он это знал. И потому был пуст.
Он повернул глаза зрачками в душу,
А там опять отлив высоких чувств,
Тот, что в болото превращает сушу.
Опоры нет! Ушедшая вода
Пустых словес открыла грязь и сырость
Того, на чём стояли. Как всегда,
Здесь грязь. Здесь ничего не изменилось.
Поэтому мой Гамлет молчалив.
Ступая в грязь, он думает устало,
Что смоет всё очередной прилив
Недостижимых в жизни идеалов.
Нет! Всё не то!
Опять слова, слова...
Письмо во тьму неграмотному другу.
И, видимо, история права,
Когда в который раз ведёт по кругу.
Наверно, так невозмутимый грек
Века назад сидел в тоске у моря,
Презрением свой провожая век,
Что нёс опустошение и горе.
