Щербаков Михаил

Тирренское море

                  Михаил Щербаков

Слеза золотая, сверкни и погибни, рассыпься, зрачку не мешай.
Я всей панорамы еще не запомнил. Запомню и сразу уйду.
Надежд на взаимность пускай не малейших. Ландшафты не знают о ней.
Ну что ж. Ни малейших. Я здесь не за этим. Мне только проститься, и все.

Прощай, горожанка. Считай машинально ступеньки от порта наверх,
домой или в гости неся, con amore, большую корзину маслин.
Прощай, побережье. Храни, con amore, присущий тебе аромат.
Нет войн. Нет ошибок. Вода не замерзнет. Везувий не заговорит.

Не то любопытно, что я в одночасье к такому приволью привык,
сто лет накануне прожив в катакомбах, на ощупь, вслепую почти.
Вопрос - отвыкать ли теперь, отправляясь обратно и слыша вослед:
Прощай, чужестранец! Ну да, чужестранец. Конечно. Конечно, прощай.

Не вмиг, но отвыкну. Замкнусь, онемею, везенье случайным сочту.
Вернусь в подземелье, дневник безучастный продолжу не с новой строки.
Но здесь... Но покуда лежит предо мною густая Тирренская синь, -
я к ней, con amore, тянусь, постигая внезапно, что значит душа.