Дождь - поэт (из сборника "Кольчуга")

                  Леонид Губанов

А дождь уже не ко двору.
В ливреях золотом осины.
Эй, уши тучи оборву
Иль сапожком сафьяным в спину.
А у него лицо прозрачное
И до смешного хрупки пальцы.
Он в келейку мою просачивается
И от обиды отсыпается.
Дождь! Милый мой должник, опять
ты закрываешься ресницами,
и все же с головы до пят
тебе не спится, да, не спится.
Ты видишь, сердцем не смиряясь,
как ветлы, подоткнув подолы,
полощут в речке-Несмеяне
права по Царству и по дому.
И шепчутся: мила ушка́!
Тоскою мужа не заморим.
Но если выходить, милавушка,
то обязательно... за Море.
Опять же, и солидный пост.
А связи, Господи, а связи.
И по кладовкам дна обоз
и серебра, и сербской вязи.
Ну а еще, велел царь-батюшка,
а Несмеяна, – не хочу.
– Но море описал сам Батюшков
и получил за то харчу. –

И вот уж лиственная Дума. 
И дьяки, хищные как вороны, 
девчонке-реченьке у дуба 
Мозги городят уговорами. 
А Несмеяна ждет лишь дождик. 
Он не Змея ведь, выйти должен. 
По лукоморьям и посадам,
 где руки моют волосатые 
ее дядья, ее пророки. 
Смородинные скоморохи.

Но он придет, устами призванный. 
Ах, он придет, я слышу в сырь – 
как он усердно переписывает 
начало из поэм Грозы. 
Как он березы перечеркивает, 
как он берется перед чертом 
метать бессмертьем Слова, бисером. 
Ах, писарек, любимый писарь мой.

И он приходит, Дождь взахлеб. 
Тот, писаришка в серой дымке, 
и золото осин и ветл 
срывает с голубых мундиров.
Он расправляется с казной, 
чтобы по умершему Царству 
охрипший ветер и сквозной 
с червонцами судьбы мотался. 
И липы, отдавая Дух, 
скрипели б с поржавелой рожей – 
а ветер деньгами все дул, 
а мы и до дождя не дожили. 
Ах, все разбил он. Расколол. 
Я вижу из окошка низкого, 
как голубеет разговор 
царевны-речки с ливнем-писарем.

Как, позабыв про смертный люд, 
она шепнет ему: – Прощен, 
целуй еще, еще, люблю! 
Целуй еще!!!