Верка, Надька, Любка

                  Александр Башлачёв

Когда дважды два было только четыре,
Я жил в небольшой коммунальной квартире.
Работал с горшком,  и ночник мне светил
Но я был дураком и за свет не платил.

Я грыз те же книжки с чайком вместо сушки,
Мечтал застрелиться при всех из Царь-пушки,
Ломал свою голову в виде подушки.
Эх,  вершки-корешки! От горшка до макушки
Обычный крестовый дурак.
- Твой ход,  - из болот зазывали лягушки.
Я пятился задом,  как рак.

Я пил проявитель,  я пил закрепитель,
Квартиру с утра превращал в вытрезвитель,
Но не утонул ни в стакане,  ни в кубке.
Как шило в мешке - два смешка,  три насмешки -
Набитый дурак,  я смешал в своей трубке
И разом в орла превратился из решки.
И душу с душком,  словно тело в тележке,
Катал я и золотом правил орешки,
Но чем-то понравился Любке.

Муку через муку поэты рифмуют.
Она показала,  где раки зимуют.
Хоть дело порой доходило до драки -
Я Любку люблю! А подробности - враки.
Она даже верила в это сама.
Мы жили в то время в холерном бараке
Холерой считалась зима.

И Верка-портниха сняла с Любки мерку -
Хотел я ей на зиму шубу пошить.
Но вдруг оказалось,  что шуба - на Верку.
Я ей предложил вместе с нами пожить.

И в картах она разбиралась не в меру -
Ходила с ума эта самая Вера.
Очнулась зима и прогнала холеру.
Короче стал список ночей.
Да Вера была и простой и понятной,
И снегом засыпала белые пятна,
Взяла агитацией в корне наглядной
И воском от тысяч свечей.

И шило в мешке мы пустили на мыло.
Святою водой наш барак затопило.
Уж намылились мы,  но святая вода
На метр из святого и твердого льда.

И Вера из шубы скроила одеяло.
В нем дырка была - прям так и сияла.
Закутавшись в дырку,  легли на кровать
И стали,  как раки,  втроем зимовать.

Но воду почуяв - да сном или духом -
В матросской тельняшке явилась Надюха.
Я с нею давно грешным делом матросил,
Два раза матрасил,  да струсил и бросил.
Не так молода,  но совсем не старуха,
Разбила паркеты из синего льда.
Зашла навсегда попрощаться Надюха,
Да так и осталась у нас навсегда.

Мы прожили зиму активно и дружно.
И главное дело - оно нам было не скучно.
И кто чем богат,  тому все были рады.
Но все-таки просто визжали они,
Когда рядом с ритмами светской эстрады
Я сам,  наконец,  взял гитару в клешни.

Не твистом свистел мой овраг на горе.
Я все отдавал из того,  что дано.
И мозг головной вырезал на коре:
Надежда плюс Вера плюс Саша плюс Люба
Плюс тетя Сережа плюс дядя Наташа...
Короче,  не все ли равно.

Я пел это в темном холодном бараке
И он превращался в обычный дворец.
Так вот что весною поделывают раки!
И тут оказалось,  что я - рак-отец.

Сижу в своем теле,  как будто в вулкане.
Налейте мне свету из дырки окна!
Три грации,  словно три грани в стакане.
Три грани в стакане,  три разных мамани,
три разных мамани,  а дочка одна.

Но следствия нет без особых причин.
Тем более,  вроде не дочка,  а сын.
А может - не сын,  а может быть - брат,
Сестра или мать или сам я - отец,
А может быть весь первомайский парад!
А может быть город весь наш - Ленинград!. .

Светает.  Гадаю и наоборот.
А может быть - весь наш советский народ.
А может быть,  в люльке вся наша страна!
Давайте придумывать ей имена.